Неточные совпадения
Всегда она бывала чем-нибудь занята: или вязала чулок, или рылась в сундуках, которыми была наполнена ее комната, или записывала белье и, слушая всякий вздор, который я говорил, «как, когда я буду генералом, я женюсь на чудесной красавице, куплю
себе рыжую лошадь,
построю стеклянный дом и выпишу родных Карла Иваныча
из Саксонии» и т. д., она приговаривала: «Да, мой батюшка, да».
В том, что говорили у Гогиных, он не услышал ничего нового для
себя, — обычная разноголосица среди людей, каждый
из которых боится порвать свою веревочку, изменить своей «системе фраз». Он привык думать, что хотя эти люди
строят мнения на фактах, но для того, чтоб не считаться с фактами. В конце концов жизнь творят не бунтовщики, а те, кто в эпохи смут накопляют силы для жизни мирной. Придя домой, он записал свои мысли, лег спать, а утром Анфимьевна, в платье цвета ржавого железа, подавая ему кофе, сказала...
Поверенный распорядился и насчет постройки дома: определив, вместе с губернским архитектором, количество нужных материалов, он оставил старосте приказ с открытием весны возить лес и велел
построить сарай для кирпича, так что Обломову оставалось только приехать весной и, благословясь, начать стройку при
себе. К тому времени предполагалось собрать оброк и, кроме того, было в виду заложить деревню, следовательно, расходы было
из чего покрыть.
Где замечала явную ложь, софизмы, она боролась, проясняла
себе туман, вооруженная своими наблюдениями, логикой и волей. Марк топал в ярости ногами,
строил батареи
из своих доктрин и авторитетов — и встречал недоступную стену. Он свирепел, скалил зубы, как «волк», но проводником ее отповедей служили бархатные глаза, каких он не видал никогда, и лба его касалась твердая, но нежная рука, и он, рыча про
себя, ложился смиренно у ног ее, чуя победу и добычу впереди, хотя и далеко.
Мы шли в тени сосен, банианов или бледно-зеленых бамбуков,
из которых Посьет выломал тут же
себе славную зеленую трость. Бамбуки сменялись выглядывавшим из-за забора бананником, потом
строем красивых деревьев и т. д. «Что это, ячмень, кажется!» — спросил кто-то. В самом деле наш кудрявый ячмень! По террасам, с одной на другую, текли нити воды, орошая посевы риса.
Сегодня, возвращаясь с прогулки, мы встретили молодую крестьянскую девушку, очень недурную
собой, но с болезненной бледностью на лице. Она шла в пустую, вновь строящуюся избу. «Здравствуй! ты нездорова?» — спросили мы. «Была нездорова: голова с месяц болела, теперь здорова», — бойко отвечала она. «Какая же ты красавица!» — сказал кто-то
из нас. «Ишь что выдумали! — отвечала она, — вот войдите-ка лучше посмотреть, хорошо ли мы
строим новую избу?»
Не успело воображение воспринять этот рисунок, а он уже тает и распадается, и на место его тихо воздвигся откуда-то корабль и повис на воздушной почве;
из огромной колесницы уже сложился стан исполинской женщины; плеча еще целы, а бока уже отпали, и вышла голова верблюда; на нее напирает и поглощает все
собою ряд солдат, несущихся целым
строем.
«Что же это такое?» говорил
себе Нехлюдов, выходя
из камер, как сквозь
строй прогоняемый сотней глаз выглядывавших
из дверей и встречавшихся арестантов.
— А пожалуй; вы в этом знаток. Только вот что, Федор Павлович, вы сами сейчас изволили упомянуть, что мы дали слово вести
себя прилично, помните. Говорю вам, удержитесь. А начнете шута
из себя строить, так я не намерен, чтобы меня с вами на одну доску здесь поставили… Видите, какой человек, — обратился он к монаху, — я вот с ним боюсь входить к порядочным людям.
Она состояла
из восьми дворов и имела чистенький, опрятный вид. Избы были срублены прочно. Видно было, что староверы
строили их не торопясь и работали, как говорится, не за страх, а за совесть. В одном
из окон показалось женское лицо, и вслед за тем на пороге появился мужчина. Это был староста. Узнав, кто мы такие и куда идем, он пригласил нас к
себе и предложил остановиться у него в доме. Люди сильно промокли и потому старались поскорее расседлать коней и уйти под крышу.
Он
строит себе хижину,
из окон которой, невидимый ей, может видеть ее, когда она поутру раскрывает окно своей кельи.
Бедная слушательница моя часто зевала, напряженно устремив на меня свои прекрасные глазки, и засыпала иногда под мое чтение; тогда я принимался с ней играть,
строя городки и церкви
из чурочек или дома, в которых хозяевами были ее куклы; самая любимая ее игра была игра «в гости»: мы садились по разным углам, я брал к
себе одну или две
из ее кукол, с которыми приезжал в гости к сестрице, то есть переходил
из одного угла в другой.
— Отец, братец, отец. И знаешь, пречестнейший, преблагороднейший человек, и даже не пьет, а только так
из себя шута
строит. Бедность, брат, страшная, восемь человек детей! Настенькиным жалованьем и живут.
Из службы за язычок исключили. Каждую неделю сюда ездит. Гордый какой — ни за что не возьмет. Давал, много раз давал, — не берет! Озлобленный человек!
Велиткин, высокого роста, стоял на правом фланге третьим, почти рядом с ротным командиром. Вдруг он вырвался
из строя и бросился к Вольскому. Преступление страшнейшее, караемое чуть не расстрелом. Не успели мы прийти в
себя, как Велиткин упал на колени перед Вольским и слезным голосом взвыл...
— Нет ни мудрых волшебников, ни добрых фей, есть только люди, одни — злые, другие — глупые, а всё, что говорят о добре, — это сказка! Но я хочу, чтобы сказка была действительностью. Помнишь, ты сказала: «В богатом доме всё должно быть красиво или умно»? В богатом городе тоже должно быть всё красиво. Я покупаю землю за городом и буду
строить там дом для
себя и уродов, подобных мне, я выведу их
из этого города, где им слишком тяжело жить, а таким, как ты, неприятно смотреть на них…
Им не только было свое место на этом пиршестве веры, но они даже находили здесь
себе хорошие занятия; а потому хлынули сюда в изобилии
из разных мест, и особенно
из городов, прославленных своими воровскими людьми, то есть
из Орла, Кром, Ельца и
из Ливен, где славились большие мастера чудеса
строить.
— Не довольно ли на сегодняшний раз, Николай Николаевич? — сказал землемер. — Мне, по правде говоря, надоела уже эта антимония. Что-то вы такое
из себя хотите изобразить, но толку у вас ничего не выходит. Какого-то донжуана
из себя строите! И к чему весь этот разговор, не понимаю я.
— Именно вот так мы и думаем, так и веруем: все люди должны быть товарищами, и надо им взять все земные дела в свои руки. Того ради и прежде всего должны мы самих
себя поставить в тесный
строй и порядок, — ты, дядя Михайло, воин, тебе это надо понять прежде других. Дело делают не шумом, а умом, волка словом не убьёшь,
из гнилого леса — ненадолго изба.
— И то сказать, нельзя быть счастливым и довольным, если не чувствуешь
себя на своем месте, — продолжала Елена Ивановна. — Каждый
из вас имеет свою полосу, каждый
из вас трудится и знает, для чего трудится; муж мой
строит мосты, одним словом, у каждого свое место. А я? Я только хожу. Полосы у меня своей нет, я не тружусь и чувствую
себя как чужая. Всё это я говорю, чтобы вы не судили по наружному виду; если человек одет богато и имеет средства, то это еще не значит, что он доволен своей жизнью.
— Я, сударь, — заюлил он, — не ради обмана, а только припадаю к вашим стопам: вотчина начинает против меня
строить разные выдумки, заступы я
себе ни от кого не вижу, не замарайте меня, маленького человека, навеки пред господином, а за добродетель вашу я благодарность чувствовать могу, хоть бы
из денег, что ли, али вещами какими не потягощусь, а еще за благодеяние сочту.
— Слушай, — говорю, — Калистрат: в Погореловской волости мост теперь
строят натурой: ты командируешься присматривать туда за работами, — это дело тебе само по
себе; а другое: там,
из Дмитревского, девка пропадает во второй уж раз, и приходят, что будто бы ее леший ворует. Это, братец, пустяки!
Он не ходил бы
из угла в угол, не хватал бы
себя за голову и не
строил бы всевозможных планов, а предоставил бы всё жизни, которая мелет в муку даже жёрновы.
Упомянутая касса — касса взаимопомощи, и составляется
из ежегодных взносов членов кассы, которые одни только и имеют право на пособие. Общество, которому служат врачи, к этой кассе, разумеется, никакого касательства не имеет и не хочет иметь. Заражайтесь и калечьте
себя на работе для нас, а раз вы выбыли
из строя, то помогайте
себе сами. Размеры назначенных пособий в приведенных выдержках говорят сами за
себя, какую помощь может оказывать своим членам касса.
Человек
построил себе дом.
Из чего он его сделал?
Из бревен. Бревна вырублены
из деревьев; деревья вырастило солнце.
Люди хотят добиться свободы тем, чтобы оградить
себя, свое тело, от всего того, что может связать тело и помешать ему делать всё, что ему захочется. В этом большая ошибка. То самое, чем люди ограждают свое тело от всяких стеснений: богатство, высокое положение, добрая слава, это самое не дает желаемой свободы, а, напротив, только больше связывает. Для того, чтобы добиться большей свободы, люди
из своих грехов, соблазнов и суеверий
строят себе тюрьму и садятся в нее.
Мадемуазель Арно в новом синем платье, с тщательно подвитыми кудельками, недаром пропустила мимо
себя весь класс — двух-трех завитых девочек и одну напудренную она вывела «
из строя», приказав размочить волосы и умыть лицо.
Вопрос об отношении Бога к миру Аристотель поясняет следующим сравнением: «Следует взвесить (говорит он), каким
из двух способов содержится природа всего блага или наилучшее: как вечно отделенное, самостоятельно по
себе существующее или же как
строй его частей.
А блаженный, сидя на полу,
строит себе домик да под нос выпевает «Христос воскресе
из мертвых».
Родители нынешних владельцев
строили дом для
себя и не предвидели никакой нужды извлекать
из него какие бы то ни было доходы, а потому и планировали его, что называется, по своей фантазии.
— Афанасий! Да ведь это же совсем еще не большевизм. Это социализм, за это и мы. Ведь вы в прошлом году сами были комиссаром, вы видели, как людей грабили, резали, как издевались над ними. Разве кто думал о справедливом
строе? Каждый тащил
себе. Что
из этого может выйти?
Никогда не мог понять, что интересного в «Робинзоне Крузо». Козлики какие-то; шьет
себе одежды
из звериных шкур, надаивает молоко,
строит дом… Интересно было только в конце, где Робинзон и Пятница сражаются с дикарями.
— Полно, полно… Нечего тут кавалера-то
из себя строить. Не ваша сухота… Давайте о деле…
По душевной своей структуре он имел в
себе типически интеллигентские черты, он был нетерпимым фанатиком, склонен к сектантству, беззаветно увлечен идеями, постоянно вырабатывал
себе мировоззрение не
из потребности чистого знания, а для обоснования своих стремлений к лучшему, более справедливому социальному
строю.
Взял бы он
себе две-три десятинки,
построил бы скромный хуторок, поселился бы в нем с одною
из сочувствующих ему дочерей, Марьей или Александрой Львовной; развел бы огород, пчельник, обрабатывал бы поле.
А успехи японцев шли за успехами. Один за другим выбывали
из строя наши броненосцы, в Корее японцы продвигались все дальше. Уехали на Дальний Восток Макаров и Куропаткин, увозя с
собою горы поднесенных икон. Куропаткин сказал свое знаменитое: «терпение, терпение и терпение»… В конце марта погиб с «Петропавловском» слепо-храбрый Макаров, ловко пойманный на удочку адмиралом Того. Японцы перешли через реку Ялу. Как гром, прокатилось известие об их высадке в Бицзыво. Порт-Артур был отрезан.
— Да, звала, плутовка… Нечего
из себя строить наивную овечку, — начала княгиня. — Ты знаешь, зачем сегодня пожаловал к нам князь в полной амуниции?
Но этого я никогда не сделаю, все-таки среда в меня кое-что вложила, и вот в этой среде я буду тосковать о свободной и дикой воле, а если уйду шарлатанить, то будет тяжело, что я не строитель жизни, потому что я страстно рвусь
строить жизнь. Какой выход? Окончательно обкорнать
себя, как Лелька, я не могу. Умереть? Жаль ведь, жизнь так интересна! Уйти в другую среду? Н-и-к-о-г-д-а! Все-таки эта среда — лучшая
из лучших. Вот и тяжело мне.
— Ловишь, а тут из-под руки у тебя подхватывают. Что мы с тобой нажили? Избушку на курьих ножках да прозвание шептунов… Велика пожива! Посмотришь, то ли с другими боярами? Хоть бы недалеко взять Образца!
Построил себе каменные палаты на диво, поднял так, что и через Кремль поглядывают.
Русский синодальный
строй был внесением в православную церковь протестантских начал, заимствованных
из Германии, он представлял
собой обмирщение церкви.
Полюбуйтесь, как
строят немцы здание своей государственной жизни, какая у них мудрая способность самоограничения: зная, что
из предмета, имеющего неправильную форму, стены выйдут плохими и непрочными, каждый немец добровольно придает
себе форму как бы кирпича, стирает углы и выпуклости, мешающие кладке.